Данила Козловский: «Если ты снимаешь хорошие фильмы, кино — дело прибыльное»

Один из ведущих российских актеров Данила Козловский занимает 35-ю строку в рейтинге «40 самых успешных звезд России до 40 лет 2020» с состоянием $2,2 млн. Он получил известность благодаря ролям в таких фильмах, как «Легенда №17», «Викинг», «Одиночка», «Экипаж». Как режиссер в 2018 году выпустил картину «Тренер», где также сыграл главную роль. Осенью 2020-го начались съемки фильма «Карамора», а в 2021 году в прокат выйдет картина «Чернобыль. Бездна», где Козловский одновременно и режиссер, и продюсер, и исполнитель главных ролей. 

Как прошел ваш карантин?

Большую часть времени я провел в Америке, часть — в России. Я не нарушал законы, везде отбывал двухнедельный карантин, летал, поскольку хотел с дочерью проводить больше времени, и надо было параллельно заниматься другими делами.

Поздравляю вас с рождением дочери, это сильно изменило ваше самоощущение?

Конечно. Когда появляется абсолютный и безусловный объект любви, то, что является главным в твоей жизни (говорю это без всякого художественного преувеличения), это не может тебя не менять. То, что рождение ребенка — абсолютное и безусловное счастье, я не ожидал, как и не ожидал, что смогу кого-то настолько сильно любить. Во всем, что ты делаешь, как в личном, так и в профессиональном, появляется принципиально другое содержание в жизни. И даже если ты в данную секунду об этом не думаешь, это все равно с тобой.

Мы с вами встречаемся на киностудии, где вы завершаете свой новый фильм «Чернобыль. Бездна». Как возник замысел этого проекта? Почему вам было важно сделать это творческое высказывание?

Если говорить совсем откровенно, до того, как мне попался в руки сценарий, я не особо интересовался этой темой. Конечно, я знал, что произошло в 1986 году, но, как позже выяснилось в работе над фильмом, все мои представления о событиях в Чернобыле были одним сплошным шаблоном и стереотипом. Сама по себе эта тема имеет большую мифологию и окружена огромным количеством легенд.

Если говорить о самом сложном, что было в работе над фильмом, — это аккумулировать всю эту информацию, отказаться от того, что тебя сбивает и мешает, и постараться увидеть и услышать то, что тебе может реально пригодиться. Когда я читал сценарий, там были две сцены, благодаря которым я понял, каким образом может случиться художественный фильм.

«Наша история не про буквальную ликвидацию чернобыльской катастрофы, это личная история семьи»

Что это были за сцены?

Это очень личные сцены, не эпизоды ликвидации аварии. Наша история сама по себе не про буквальную ликвидацию чернобыльской катастрофы, не попытка проанализировать, какая совокупность факторов привела к тому, что случилось в 1986 году, а личная история семьи, героя, ребенка, их отношения, изменения их жизни и то, как они справляются с ними. Про то, как катастрофа врезается в их привычное существование и меняет их, как они вынуждены с этим иметь дело, как они проходят через трудности или ломаются под их силой, как они себя проявляют, сталкиваясь с одной из самых страшных техногенных катастроф. Для нас это было принципиальнее, чем любые политические или прочие аспекты.

Именно поэтому в сценарии меня тронули человеческие, пронзительные сцены из будущего фильма, они меня эмоционально задели, и я понял, что хочу об этом рассказать. А дальше я начал самостоятельно копаться в теме, искать информацию, встречаться с людьми, смотреть документальные и художественные фильмы, читать литературу, вырезки из газет и журналов, встречаться с ликвидаторами, пожарными, медиками, атомщиками из современной атомной отросли, ветеранами Чернобыля.

Я сразу сказал, что не двинусь дальше, пока не пойму, что я достаточно знаю, чтобы позволить себе рассказать эту историю. Относительно этой темы должно быть именно так.

Насколько психологически тяжело было погружаться в эту историю, полную боли, смертей, искалеченных судеб, которая долгое время замалчивалась и которую мы как русские люди еще до конца не осмыслили для себя?

А что может быть интереснее реальной истории и реальных человеческих судеб? Конечно, было тяжело, но это было и интересно в первую очередь. Даже исследуя тему, которая сама по себе не простая, больная (и это относится не только к Чернобылю, но и к Великой Отечественной войне, и к другим не менее трагическим и значимым событиям), когда ты читаешь что-то очень личное, когда узнаешь истории и биографии людей, которые с этим столкнулись, жизнь которых изменилась, трагически оборвалась или имела какое-то другое продолжение, конечно же, ты сочувствуешь, испытываешь нежность, сострадаешь, переживаешь. Но если говорить об исследовательской стороне вопроса, то это, конечно же, интересно, потому что ты что-то узнаешь, получаешь новый опыт, новую информацию. С одной стороны, это очень непросто, а с другой стороны, невероятно увлекательно.

Ранее в публичном пространстве вы говорили о том, что съемки вашего фильма начались через 12 дней после показа первой серии сериала «Чернобыль» HBO и эти два проекта совершенно не связаны. Что бы вы сказали тем людям, которые называют ваш проект «русским ответом» американцам и сравнивают эти две истории?

И замечательно. Если люди хотят сравнивать, пусть рассуждают, размышляют, чем больше людей будут смотреть и тот, и другой фильм, тем лучше. Каждый возьмет свое, и каждый для себя ответит на какие-то вопросы, возможно, появятся новые — люди залезут в интернет, почитают, посмотрят, что в этом плохого? Я бы в этой ситуации призывал только к одному: не становиться в позицию «не читал, но осуждаю», мне кажется, лучше посмотреть, а потом обсуждать, а не осуждать то, что еще не смотрели.

Если люди посмотрят сериал HBO, сериал больших профессионалов, которые проделали огромную, сложную работу, почему бы не посмотреть при этом фильм отечественных кинематографистов, которые проделали не меньшую работу? Замечательно, здорово. И в данном случае совершенно бессмысленно говорить о каком-либо нашем ответе или политической конъюнктуре.

В Европе сейчас есть тенденция рассказывать историю с точки зрения героинь — женщин, и уделять им больше экранного времени, чем это было принято раньше. В «Чернобыле» в центре внимания все же трое мужчин, а женская линия присутствует в «мысли семейной» вашей картины в лице жены героя в исполнении Оксаны Акиньшиной. Как вы относитесь к этой еще не дошедшей до нашего кино тенденции и планируете ли в дальнейшем посвящать женщинам больше внимания в своих фильмах?

Я думаю, что попытка некоего равноправия — это всегда прекрасно, и я видел уже достаточное количество замечательных фильмов, где главные героини — женщины. Например, «Брачная история» со Скарлетт Йоханссон или «Большая маленькая ложь» с Риз Уизерспун, есть очень много сериалов, где в центре истории женщины, и они не менее содержательны и интересны, чем «мужской кинематограф». В этом смысле тенденция прекрасная, и к попытке восстановить некое равноправие я всегда буду относиться хорошо. Другое дело, что не нужно всему этому добавлять искусственной истеричности и чрезмерной значимости, чтобы не возникало других побочных явлений и издержек.

Что касается планов, то у меня есть один сценарий, где в главных ролях две молодые девушки, это возникло совершенно спонтанно, без какого-то желания следовать общепринятому тренду, просто так сложилась история, которую мне хочется рассказать.

«Если студия будет работать только на меня и снимать фильмы со мной в главной роли и со мной как с режиссером, то ни о каком развитии мы говорить не можем»

«Чернобыль» — это ваш второй фильм после «Тренера», где вы выступили не только режиссером, но и исполнителем главной роли. Насколько сложно совмещать эти две профессии на площадке, и почему для вас важно снимать именно себя?

Я не могу сказать, что для меня важно снимать именно себя. В производстве нашей студии есть несколько сценариев, где я совершенно не предполагаю это делать.

В «Тренере» совпало желание рассказать эту историю и сыграть главную роль, мне всегда хотелось сыграть футбольного тренера, я сам с детства люблю футбол, обожаю эту игру, и я подумал, что если снимать дебют, то, наверное, он должен быть о том, что ты по-настоящему любишь и через призму чего хочешь поговорить о важных для тебя вещах.

Если говорить про «Чернобыль», то это интересная роль, которую я хотел сыграть, и мои партнеры в лице Александра Роднянского и Сергея Мелькумова, в общем, разделяли со мной эту позицию.

Как возникло сотрудничество с Роднянским?

Александр Ефимович посмотрел «Тренера» и предложил мне прочитать сценарий будущего фильма. Я почитал, встретился с ним, и дальше во время беседы мы поняли, что нам интересно сделать что-то вместе.

Несколько лет назад вы основали студию «ДК Интертейнмент», она нужна вам для того, чтобы работать исключительно над своими проектами, или вы готовы как продюсер запускать в производство и чужие истории?

Это студия по производству фильмов и сериалов, и они совершенно необязательно должны быть моими, более того, я считаю, что студия должна развиваться и быть независимой от ее основателя. Если студия будет работать только на меня и снимать фильмы со мной в главной роли и со мной как с режиссером, то ни о каком развитии мы говорить не можем, студия должна расти сама по себе. А моя главная задача — собрать вокруг нашего представления о том, каким должно быть кино, как оно должно развиваться, как можно больше талантливых людей разных профильных профессий, и вместе с ними делать то, что ты любишь.

• «Заделаться американцем я просто этически не мог». Интервью с режиссером «Карточного домика» и «Игры престолов» Аликом Сахаровым
• «Голливудский Цукерберг» Джесси Айзенберг — о новом фильме, последствиях карантина и работе с жертвами домашнего насилия

Насколько прибыльной может быть работа киностудии как бизнес в нашей стране, и понесли ли вы существенный ущерб в связи с пандемией?

Если говорить о прибыльности кинобизнеса, то в России все несколько сложнее, в сравнении с нашими заокеанскими или западноевропейскими партнерами. Наша индустрия полна своих особенностей, но даже в этих непростых условиях можно зарабатывать. Скажем, проект «Тренер» оказался прибыльным и для меня, и для моих партнеров, и мы заработали достаточное количество денег, чтобы развивать нашу студию дальше, запустили ряд новых проектов, стали заниматься так называемым девелепментом новых историй, сценариев, заявок, синопсисов.

Если говорить про проект «Чернобыль», понятно, что мы будем выходить в очень сложное время, и мы даже не очень сейчас представляем, какая будет эпидемиологическая ситуация в стране, и откроются ли все кинотеатры. (Премьера фильма «Чернобыль. Бездна» была запланирована на 15 октября 2020 года, однако перед публикацией материала стало известно, что выпуск фильма перенесен на 15 апреля 2021 года. — Forbes Life.) Конечно, если бы мы выходили в так называемое мирное время, до пандемии, сложностей было бы гораздо меньше. С другой стороны, не выйти в течение года мы не можем, потому что большие (не с точки зрения художественности, а с точки зрения масштаба) русские фильмы, конечно, должны поддерживать кинотеатральную индустрию, потому что если ничего не будет выходить, кинотеатрам просто нечего будет показывать, а если нечего будет показывать, то нечего будет зарабатывать, а если нечего зарабатывать, то они закроются, и тогда не понятно вообще, где показывать фильмы. В этом смысле мы все в одной лодке и должны поддерживать друг друга.

Но даже в этой ситуации картина уже была продана на самом начальном этапе, когда мы показывали только две сцены нашим коллегам, западным баерам, покупателям кинорынка в Берлине и в Торонто. Уже большое количество сделок заключено, фильм едет в Северную и Латинскую Америку, в Японию, в большое количество западноевропейских стран, сейчас обсуждается еще несколько довольно крупных сделок. И это уже приносит определенную прибыль, еще до выхода в кинотеатр. Если ты стараешься делать (и у тебя получается) хорошее кино, которое зритель смотрит, то это дело, в общем, прибыльное, если ты делаешь плохое кино, которое зритель не смотрит, то это дело неприбыльное. Вот и вся математика.

Что касается пандемии, мы все теряем, вопрос только в том, как ты можешь мобильно перестроить свою компанию, чтобы потерять меньше. Начинаешь реагировать, стараешься быть быстрым и, исходя из реальности, которая меняется каждый день, стратегически выстраивать действия своей компании.

Когда мы говорим о картинах с большим бюджетом, а фильм в жанре экшен-драмы — это большая, сложная в производстве работа, и как правило, бюджет здесь соответствующий. А что касается выручки, то здесь важно все: и кинотеатральный прокат, и международные продажи, и сделки на ТВ, на платформы, диджитал-права — совокупность этих факторов и составляет общий заработок картины.

«Два главных отличия нашей индустрии в двух словах — время и деньги. У нас нет ни времени, ни денег»

Если мы посмотрим на ваш фокус интересов на данный момент, то Данила Козловский сегодня — это режиссер и продюсер, который развивает свою кинокомпанию?

Да, безусловно, это одно из ключевых направлений, но также я — артист. Всегда, когда ты пытаешься построить свое дело, есть изначально какой-то очень мощный триггер, какая-то причина. И в моем случае это было отсутствие интересных историй, я понял, что я хочу сам придумывать проект, в котором я буду участвовать с самого начала. Проекты, в которых мне было бы интересно принимать участие либо как артист, либо как режиссер, либо как продюсер, либо совмещая все эти роли. Если есть возможность и желание, значит, надо брать и делать. Но при этом я рассматриваю предложения и как актер, потому что нет ничего лучше, чем просто приехать на площадку, взять чашечку кофе и ждать, пока тебя позовут в кадр, и не думать больше ни о чем. Поверьте, это гораздо легче и приятнее, нежели думать обо всем сразу и бегать по площадке, как ненормальный.

В последние годы вы снимались в очень популярных западных проектах, сериалах «Викинги», «Макмафия», и видели изнутри различные подходы к производству кино в России и на Западе. Можете рассказать, в чем состоят основные различия?

Два главных отличия нашей индустрии в двух словах — время и деньги. У нас нет ни времени, ни денег. Они в основном приучены работать в обстоятельствах, когда у тебя есть необходимый бюджет и нужное количество времени, чтобы реализовать свои художественные и производственные задачи. Они понимают важность двух этих компонентов, они привыкли зарабатывать на прокате, а не на производстве, в отличие от нас. Кинопроизводство — вещь очень дорогая, у нас не такой большой рынок, как в США или Европе. Для того, чтобы нам сделать большую сложную картину, нужно собрать много денег, и их всегда будет недостаточно.

Даже если взять российские картины с бюджетом 900 млн рублей и больше, кажется, что это астрономическая сумма на производство фильма, особенно, когда фильм не получает безусловную любовь зрителя, а вызывает сложные чувства, сразу кажется, что деньги потрачены впустую. Но это не совсем так, даже миллиарда может не хватить, когда мы говорим о производстве сложных больших фильмов. Потому что построить декорации, сшить костюмы, сделать реквизит, обеспечить зарплатный фонд не только артистам, но и остальным 300 участникам группы, обеспечить нужное количество съемочных дней — это огромные деньги. И для того, чтобы была хоть какая-то элементарная экономика проекта, ты вынужден идти на всевозможные ухищрения: здесь немного сэкономить время, тут сократить бюджет. В итоге получается, что ты приходишь на съемку важной экшен-сцены, где у тебя, условно говоря, должно быть пять съемочных дней и десять каскадеров, и все должно быть снято без спешки, потому что это опасно, это травмы, угроза здоровью, жизни, а у тебя нет на это времени, и ты вместо пяти дней можешь потратить только три или два дня, вместо десяти каскадеров можешь взять только пять. Не потому, что ты жадный, а потому, что вынужден это делать, чтобы закончить картину. В итоге ты торопишься, не успеваешь, кричишь, психуешь, нервничаешь, заводятся все остальные. В Америке или в Европе это есть, но в гораздо меньшей степени, там люди говорят сразу, что нужно определенное количество времени и денег, если нет нужного бюджета и времени, значит, надо упрощать историю, делать ее адекватной тому бюджету, который у вас есть.

Еще одна важная черта — это профессиональная репутация, люди там ею дорожат сильно, понимая, что, если ты совершил профессиональную ошибку, ты попадаешь в черный список, и вероятность того, что ты будешь работать в этом профессиональном пуле, ничтожно низкая. У нас в России знают, что если ты с одного проекта уволен, то тебя возьмут на другой, а могут даже оставить на этом, просто перевести в какой-то другой департамент.

В то же время профессионалов и талантливых людей у нас в России довольно много. У нас талантливая киноиндустрия. И довольно быстро развивающаяся. Просто есть определенные обстоятельства, они не связаны с художественным содержанием или личностным наполнением, а с сугубо индустриальными издержками, отсутствием времени и денег.

В этой связи есть ли у вас планы и дальше развиваться на Западе как актер и режиссер?

Да, конечно, есть. Как актер я два года назад целый год снимался в сериале «Викинги» — это одно из самых известных шоу в мире, и там у меня большая роль. Это было очень интересно и по-своему познавательно.

Как режиссер я бы тоже хотел развиваться там. Планов пока нет, есть только идеи, которые мы пытаемся разработать в виде некоего концепта, чтобы понять, насколько это реально, может ли это быть интересно нашим партнерам, и тогда уже попытаться это реализовать.

В скором времени запланирована премьера еще одного вашего режиссерского проекта, «Карамора». Можете рассказать про него подробнее?

Это проект, который целиком и полностью делает наша студия, при поддержке «Кинопрайма». Это большой фильм во всех смыслах, и с точки зрения художественных задач, и производственных. Драматический комикс. Действие картины разворачивается в альтернативной России начала XX века. Если говорить про сюжет, то в центре — молодой анархист, который бросает вызов группе людей, которые скрывают свое происхождение, но принадлежат к представителям высшей монархии России и Европы. В этой вселенной то и дело всплывают разные исторические персонажи, участие которых формирует свой оригинальный сюжет, в котором действует наш главный герой. Умный, оригинальный сценарий, полон сложных интересных характеров, пронзительной любовной линии и отличного юмора. Премьера запланирована на следующий год.